Льыоравэтльан - Село наше, значит, Чапово

В марте этого года группа горно-алтайцев в составе известного литератора И.Тенгерекова, депутата Д.Табаева, священнослужителя о.Ростислава Кирашука, писателя И.Шодоева и журналиста А.Куликова выступила с известным Обращением в адрес мэра В.Облогина и депутатов горсовета. "Наш город был основан в 1756 году князем Чапом Шаловым, который основал на месте нынешней нашей столицы свою ставку и возглавил сопротивление алтайского народа против китайских и казахских захватчиков". В городской мэрии за голову схватились: вон оно что, оказывается... А мы и не знали. По логике отца Ростислава и иже с ним выходило, что Алтайская духовная миссия на самом деле никакого отношения к основанию Улалы не имеет... Получается, попы нас всё это время за нос водили?

Нашлись, правда, въедливые и дотошные сограждане, которые стали спрашивать: а почему тогда наша деревня не стала при царях Чаповой или, к примеру, Чаповкой? А это потому, писали в Обращении новоявленные знатоки местной топонимики, что Улалу - это "Улу" + "уул" = "Великий Сын" в переводе с алтайского. Во как... А дальше авторы Обращения потребовали от городских властей кроме переименования начать подготовку к 250-летию "со дня основания столицы нашей республики Улалу". Городок притих: что скажут учёные?
Написав своё Обращение, любители старины стали ломиться во все двери. Где-то через месяц, видя, что городские депутаты не чешутся, их старший коллега доктор юридических наук Д.Табаев решил перейти к процедурам. Он обратился к Главе республики М.Лапшину с настойчивой просьбой "создать комиссию для всестороннего изучения данного вопроса". И его стали изучать. Всесторонне, как того требовал доктор наук.
В конце мая в Институте алтаистики имени С.С.Суразакова проходило совместное заседание комиссии в составе научных сотрудников этого института, других учёных, представителей СМИ, Терминологической комиссии по алтайскому языку при правительстве РА, общественных деятелей - всего собралось больше 10 человек. Заседали полдня, и в это же самое время в Онгудае самые беспокойные депутаты райсовета во главе с председателем В.Мамыевым тоже заседали - их больше всех районных дел волновали "треугольные дела", связанные с князем Чапом Шаловым, городом "Великого Сына" и предстоящим юбилеем 250-летия.
Онгудайские депутаты 25 мая решили: "поддержать Обращение инициативной группы по переименованию Горно-Алтайска". Подобные сессии готовились и в других райцентрах, режиссёры начинали готовить массовку. А что же учёные? Прозаседав полдня, они решили:
1. Доводы инициативной группы не соответствуют историческим реалиям.
2. "Улу уул": утверждение, будто речь идёт о Чапе Шалове... Но в исторических документах упоминание о нём лишь эпизодическое. Реальные, более знаменитые герои - это Эрелдей, Будуке и другие. Название "Улу уул" не определяет ход исторических событий.
Так и записали в официальном документе, направленном в Правительство РА и далее в администрацию Горно-Алтайска и в горсовет. Учёные просили обратить особое внимание на то, что "в инициативной группе нет ни одного серьёзного историка и лингвиста".
Они напомнили, что в журнале "Кан-Алтай" ещё в 1998 году были даны разные варианты этимологии слова "Улала". Скажем, ула (соединять, связывать) + jул (ложок). Или: улу (большой, великий) + jол (дорога). Еще вариант: улаалу jер как "место выпаса коней", "одно из звеньев большой дороги". Наконец, это может быть переведено как "укромное потаенное место".
Историк Г.Самаев уточнил, что в "Календарях" Чагат-Строева вариант слова "Улалу" имеет форму "Улуулу", но никак не "Улу уул". В переводе с монгольского языка "улаа" - это "труд". Но, пожалуй, наиболее аргументированной выглядит сегодня версия о том, что "ula" в древнетюрском языке - это "дорожный знак, примета". Именно такое толкование приводится в трудах знаменитого Махмуда Кашгари. Поэтому Улалу - это скорее всего "место обозначенное, примеченное". По аналогии с другими алтайскими названиями - такими, как Карлу (место со снегом) или Корумду (с камнями) - топоним нашей столицы выглядит наиболее убедительным. Хотя, конечно, единодушия среди учёных по этому поводу пока нет.
А как же быть с "Великим Сыном", которого нам подкидывает Иннокентий Тенгереков? Можно допустить, соглашались учёные, но только на уровне так называемой "народной этимологии". Что касается "улу" - это ещё куда ни шло, но "уул" и "лу" - что может быть общего между ними? Так можно дойти и до китайской этимологии, где "лу" будет означать просто "улица".
Словом, никакого "сына" в названии нашего городка учёные не нашли. И никакой ставки в пределах городской черты у этого "сына" историки не обнаружили. Да, легенды о таком человеке бытовали, признал историк Н.Екеев, и они давно известны учёным Института алтаистики, где-то 5-7 лет назад легенды были опубликованы на алтайском языке, и, видимо, бывший руководитель банка "Улалу" И.Тенгереков перевозбудился, знакомясь с образцами устного народного творчества. Что-то говорилось о Чапе (или, по-другому, Чжапе) в книгах новосибирского историка А.Уманского, но и там все упоминания носили случайный характер.
Кому понадобилось возводить случайную, второстепенную в событиях 1755-1756 гг. фигуру в ранг основателя столицы Республики Алтай? К этому вопросу я ещё вернусь, а пока что должен вкратце сказать о том, как восприняли вынесенный учёными вердикт в кружке любителей старины, возникшем вокруг г-на Тенгерекова. Они, конечно, не согласились с учёными и стали защищать своего любимца.
В редакционной почте "Постскриптума" уже пять писем в поддержку увековечения имени достославного Чапа Шалова, причём три из них написаны одним и тем же почерком. Их уже печатали в других изданиях, суть там ясна: кроме г-на Тенгерекова никто у нас, мол, историю не знает, а город несмотря на всеобщее невежество обязан знать своих героев - таких, как Чап, разумеется.
После того, как учёные уже дали свою оценку фантазиям г-на Тенгерекова, его поклонники продолжают требовать от городских властей, чтобы они восстановили "доброе имя князя", который 250 лет назад "основал нашу столицу". Они продолжают требовать, чтобы горсовет переименовал наш город в честь "Великого Сына". В другом письме говорится, что 250 лет назад "село Улалу стало центром организованного сопротивления" против захватчиков, и страшно даже представить, что было бы, если б не вождь народного сопротивления Чап Шалов...
Письма как шли, так и идут. Перед юбилеем срочно понадобился новый герой, такой, как в теперешних блокбастерах, восседающий на белом коне в красивых доспехах, с саблей или копьём, и хотя авторы писем не прятались за псевдонимами, я не рискнул бы называть их имена. Потому что они, обманутые сочинениями в захватывающем стиле "модерн тарихы", не могли знать, кто такой Чап Шалов на самом деле, и кому было бы выгодно переименование Горно-Алтайска в его честь.
В одном из последних своих сочинений г-н Тенгереков призвал читателей изучать труды его учителя А.Уманского. Ему показалось, что в Улале нет людей, которые способны читать А.Уманского так же внимательно, как он. Хотя, конечно, есть много других историков, кроме А.Уманского, я вынужден буду чаще ссылаться именно на его труды - так будет убедительнее, по крайней мере, для г-на Тенгерекова.
...Осенью 1912-го известный этнограф Андрей Анохин побывал у бачатских телеутов, и в его рукописях сохранилось одно из преданий, в котором упоминается князь по имени Шал - правнук предводителя телеутов князя Абака. Изучая особенности телеутского шаманизма, Андрей Анохин с интересом знакомился с мифами и легендами этого народа.
В представлениях телеутских шаманов, загробная жизнь имеет пять кругов, и в одном из них летящего на гусе шамана - после того, как он поест красных грибов - встречает суровый Шал. В пантеоне телеутов он предстаёт как сборщик ясака (алмана). Обожествление реальных князей и исторических деятелей свойственно всем народам Сибири. Ясно ведь, что такие герои алтайских мифов, как Ойрот-хан и Шуну - это воплощение народных представлений о сильных и справедливых правителях, которые действительно жили в эпоху расцвета и могущества Джунгарии. И точно так же нетрудно найти параллели между образами Кара-Кулы и Когудэя с реальными историческими персонажами.
В этом смысле выглядит очень любопытной версия легенды про мытаря Шала, которая была записана в 1957 г. известным собирателем и популяризатором телеутского фольклора Г.Токмашевым. По легенде, Шал однажды увёл телеутов с их земли, "бежав от войны". После этого Шал своему хану-бию "дань алман доставляя, управлял". После смерти Шала его сын Сыба-богатырь (вполне возможно, Сыба - от искаженного Чапа, зафиксированного в исторических документах) хану-бию дань стал доставлять. В то время среди народа сплетня поползла: "Ак-Сыба-богатырь, у народа собрав, дань хану-бию не доставляет, себе берёт..." Тоже, кстати, похоже на реальный случай 1714 года. Наконец эта сплетня была услышана ханом-бием, и он об Ак-Сыбе постоянно плохо думать стал.
Когда Ак-Сыба дань собрал, хан-бий трубку из конской кости илинчек сделав, в ту трубку яд положив и табак закурив, Ак-Сыбе курить дал. Тот трубку взял, и когда закурил, яд в трубке зажёг и растопил... А потом он, "как золото пожелтев", заболел и умер. Тоже, надо сказать, интересная подробность: обычай "пить золото" во время принесения клятвы у телеутов означал, что это "золото" может проявиться, как только клятва будет нарушена. Один из таких легендарных случаев описан, к примеру, в книге А.П.Уманского, которую нам настоятельно рекомендовал Иннокентий Тенгереков.
Перед смертью Ак-Сыба попросил сжечь его труп, а пепел отнести "на ту землю, где он вырос", и там развеять. Так и сделали: сожгли его на костре, а пепел, завязав в платок, единственная его сестра доставила "в его землю", а сама с той земли назад не вернулась...
Куда унесли прах неосторожного сборщика дани - в Кулунду, на Мереть, или, может, к берегам Иртыша? Легенда об этом умалчивает.
Хакасский исследователь М.Чертыков, размышляя об исторических судьбах фуюйских кыргызов (их после разгрома Джунгарии в 1756 году угнали в Маньчжурию), упоминает интересный эпизод: "Например, 23 августа 1707 г. к кузнецкому воеводе О.Качанову явился "выезжей белой калмык" Алагыз Балаев и сообщил, что он в июле месяце этого года был у князя белых калмыков Шала Табунова, ставка которого находилась между реками Иртыш и Обь".
Со времён князя Абака, его сына Коки и внука Табуна княжеская ставка смещалась в сторону Иртыша. Ещё в 1688 году Табун ругался с "выезжими белыми калмыками" из-за таких "бобровых речек", как Бердь и Иня, а уже по "Чертёжной книге Сибири С.Ремезова 1701 года" улус Табуна кочевал в районе Кулунды; южнее "Табуновых телеутов" по долинам рек Алея, Чареса и другим, до устья Бии и Катуни "кочевали Шаадаевы телеуты" (т.е. улус Шаадая Мачикова). Или взять отца Чапа Шалова, про которого А.Уманский пишет: "...ясно, что, скажем, Шал Табунов, имевший свой улус при жизни отца, не мог быть признан "родовым вождём" этого улуса, он был чужеродцем в своём улусе".
Спрашивается, как мог Чап Шалов, будь он трижды "Великим сыном", оказаться (по версии г-на Тенгерекова) со своей ставкой в чужих Шаадаевых угодьях? Если даже в улусе родного отца Шал чувствовал себя "чужеродцем", то его сын в землях тубаларов и кумандинцев тем более был бы чужим.
В одной из своих статей Чокан Валиханов вспоминал, что современник его прадеда хана Аблая, выходец из племени аргынов, звонкоголосый акын Шал собрал великолепные предания о происхождении казахского народа, о родах, составивших казахский народ, проследил генеалогию ханов и создал на этой основе замечательный эпос. Шал родился у подножья Кокшетау, когда казахские роды, "вытесненные с прежних кочевий джунгарцами, ещё не осели в определенных районах и почти беспрестранно кочевали, перекатываясь из края в край".
Известный народный акын, так же глубоко знающий старые легенды и предания, Ахметжан Нуртазин говорит, что после бегства "актабан шубырынды" род Шала около двадцати пяти лет жил у подножья Кокшетау и лишь потом, т.е. в 50-х годах XVIII в., ушел на Есиль. Предания говорят, что Шал пришел к берегам Есиля уже юношей.
И созданная Шалом огромная летопись "жыр", и особенно поиски современных исследователей выводят предков прославленного акына Шала с берегов Иртыша. Именно там они могли соприкасаться в XVII веке с племенами телеутов, во главе которых стояли Кока и Табун.
Во взаимоотношениях соседствующих народов того времени были широко распространены так называемые династийные браки. Русские царевичи женились, к примеру, на дочерях татарских ханов, царевны выходили замуж за калмыцких князей, живших под Астраханью; у того же М.Чертыкова есть упоминания о том, что джунгарский князь Батур-хунтайджи был женат на кыргызской княжне, а княгиня Алтысарского улуса Абахай частенько гостила у своей сестры, которую взял в жёны контайша Хара-Хула, основатель Ойратского государства. Не были в этом смысле исключением из общепринятого правила и браки между правителями Казахской орды и Телеутской землицы, тем более, что они выступали в одном союзе против Джунгарии. Ещё при Абаке в 1629 году, как отмечал историк А.Уманский, телеуты установили дружественные связи с людьми Аблайкерима.
Считается, что конституционное, административно-территориальное деление казахов на жузы произошло в XVII веке - это мнение подтверждает, в частности, Рустем Джангужин из Международного евразийского института. По всем историческим данным выходит, что окончательное оформление жузов происходило при Табуне, отце Шала. И вполне возможно, что знаменитый акын Шал может оказаться в итоге дальним родственником его современника Чапа Шалова.
В 1990 году Шакарим Кудайберды-улы выпустил в Астане книгу "Родословная тюрков, киргизов, казахов и ханских династий". Там есть глава "Калмаки (калмыки) и толеуты". И вот что пишет один из самых авторитетных представителей Старшего жуза:
"Алтайских тюрков, проживающих на р.Чарш, и на озёрах Катонь и Толеут, русские называют калмыками. Казахи называют их белеут-калмаками. Сами себя они зовут ойратами, или еще - Алтай киши (люди с Алтая). Баскауштауские зовут себя уланами, чолысманские - телесами. Калмаки эти - родственники казахов. Выше уже говорилось, что калмыки - от слова "калмак" ("оставшиеся"). Их роды: аргын,
найман, кыпчак, керейт, меркит, хан, мандос, ара, тотош, шапты, тоншон, алмат, кебек, кодо, пайлагас, иттас, кутты, сакал, телес, айдак, кыргыз, суюин, монгол, сарт. Язык древнетюркский. Но из-за долгого подчинения монголам ощущается влияние монгольского языка.
Толеуты называют себя телеутами или еще каракалмаками. Они не раз воевали с русскими, затем откочевали к урянхайцам и там были в подчинении ойратов. Калмаки называют их толенкутами. Их роды: торе, очу, меркит, актомат, каратомат, кыпчак, найман, сарт, чорс, телес, торгол, мондос, кокар мондос, тотош, порот, чалман и примкнувшее к ним племя ушкоштим. В него входят роды - аюты, тортас, чингис, ата, мурындык, хорек, карга, ку, ара.
Название народности телеуты берет начало от названия древнего тюркского племени теле. Известны также написания - толо, доло. Отсюда: теле от телеут (теленгут). Среди казахов известно другое значение слова "теленги" - ханские нукеры, люди из ханской свиты, телохранители".
Почему казахские авторы называют калмыков "оставшимися", не говоря ни слова о том, что сами они называют себя по-монгольски "хальмг", - тема отдельного разговора. Как, впрочем, и по поводу "телохранителей". Интересно другое: в книге уважаемого Шакарима Кудайберды-улы такого рода, как Шал, нет ни у "калмаков", ни у родственных им "толеутов". Зато этот род есть в Старшем казахском жузе. Внимательно рассматривая генеалогическое древо Шежире, всякий может убедиться в том, что на самой вершине - Каримбай и Балкыбек. Это два самых почитаемых рода, они стоят на 11-й ступени, а, скажем, на 10-й мы найдем представителей рода Олжас. Среди наиболее многолюдных - 5-я ступень Шежире: там находятся представители таких родов, как Толыбай, Избасар, Карымсак, и, что немаловажно, рода Шал.
Будучи недавно в Китае, я с интересом знакомился с историей и культурой тюрков не только бывшего Восточного Туркестана, но и других провинций Поднебесной, которые были представлены на ярмарке в Урумчи. Особый интерес вызвала история народа Салар. По китайским меркам, это крайне малочисленный народ, их всего 87,7 тысяч человек. Салары живут по преимуществу в Сюнхуа-саларском автономном уезде провинции Цинхай, в провинции Ганьсу и других близлежащих регионах.
Саларский язык относится к алтайской языковой семье - как и все языки бывшего Туркестана. Что интересно, салары исповедуют ислам. Их предки эмигрировали из Средней Азии в восточную часть Цинхая где-то в середине XVIII века, т.е. по времени это совпадает с разгромом Джунгарии. В китайских исторических летописях саларов называли также "сацыр", "шала" и просто "сал". Для нас же интересен тот факт, что предки саларов по всем предположениям жили на территории нынешнего Казахстана.
В книге Николая Лопатина "Записки зэка", отнесённой к жанру психоделического чтива, есть такие строки: "Я сидел в камере, называемой первоходкой... Нам не хватало табака, не говоря о сигаретах и чае, шариковая ручка была только у Шала - пахана камеры. Шал (по-казахски означает уважаемый), руководил камерой на равных с Абдулой, - тем татарином, у которого я проходил свой первый тест". Но, разумеется, есть и другие значения слова "шал".
Известно, что род Нурсултана Назарбаева относится к подразделению вполне заурядного по общеказахской иерархии рода Шапрашты, который расположен на 2-й ступени Шежире и подчинен гораздо более авторитетному роду Дулат. И вот, чтобы сделать своего президента более "родовитым", знатоки хитросплетенного Шежире стали искать в направлении могульских, т.е. монгольских племен дулатов. У них там сейчас даже монгольский хан Джучи стал казахским предводителем Жоши (см., например, "Откровение от Азимбая"), который стоял у истоков казахской государственности. Ещё немного, и родиной Чингисхана объявят окрестности Астаны - поиски в этом направлении идут.
У нас тут ищут следы легендарного основателя Улалы князя Чапа Шалова, а там, в Астане, уже нашли родовитого предка президента Казахстана и объявили его прямым потомком современника нашего Чапа - батыра Карасая, воевавшего - опять же согласно легенде - с иноземными захватчиками и официально провозглашенного борцом за "государственную независимость" Казахстана. У нас говорят про переименование столичного городка, а у соседей уже вовсю возводятся мавзолеи и мемориалы в честь "батырей", известных по легендам и преданиям, и строятся они в драку, денег на них, по свидетельству Рустема Джангужина, даже в обнищавших районах не жалеют.
Помпезные памятники возводятся везде, где только рассказывают богатырские сказки и предания, "увековечение" идёт там, где они были и не были, в том числе - неподалёку от ставки президента - в Астане. Легендарному батыру Мирзе Хайдару - хранителю чистоты Великой Ясы чингизидов, который тоже объявлен дальним родственником Нурсултана Назарбаева - оперативно, дабы его не национализировали узбеки, установили памятник в Таразе. А следовало хотя бы - в Кашгаре, где была зимовка его предков, или где-нибудь под Ташкентом, или в Ура-тобе, где он родился; либо в Кашмире, где его убили и где есть надгробие с его именем. Но, как иронизирует Р.Джангужин, "кто не успел, тот опоздал". Казахи успели раньше.
Тут поневоле заторопишься, когда президента Узбекистана Карима Исламова уже объявили потомком самого Тамерлана, а великий Туркменбаши представлен и вовсе как прямой наследник империи Александра Македонского, оставившего о себе память физического свойства какой-то женщине из древнего Мерва в IV веке до н.э. На этом фоне вполне "логичным" будет и такое, к примеру, толкование: от "Великого Сына", основавшего Улалу, пошёл-де знатный род чапты. По аналогии с возвышением назарбаевского рода шапрашты, у истоков которого теперь сплошь богатыри.
И всё-таки: был ли мальчик? Не может же быть такого, чтобы И.Тенгереков, считающий себя историком, стал выдумывать "великого сына" своего времени Чапа Шалова. Был, конечно. И про него написал подробнее всех остальных новосибирский исследователь А.Уманский, которого боготворит бывший руководитель банка "Улалу".
Где же искать прах неосторожного сборщика дани Чапа Шалова? Легенды, записанные на Бачате, дают совершенно точные указания на то, что сын Шала занимался сбором ясака.
И это же подтверждается историческими документами, приведенными в книгах А.Уманского.
Осенью 1714-го ясашный человек К.Кузедеев из Себийской волости жаловался: в таёжных волостях Байгорок Табунов и его племянник Чап Шалов "в 12 человеках... собирали на себя" дань пушниной под видом сдачи ясака царю, и только с Чебышева улуса они взяли грабежом 12 лисиц красных, 11 недолисей, 4 выдры, 4 бобра, 2 кошлока, ярца, 300 белок, причинив ясашным "многие обиды и налоги".
Кузнецкий комендант полковник Б.Синявин, узнав о грабежах и разбое, творимых Байгороком и племянником его Чапом, послал 18 ноября 1714 года в таёжные волости отряд Серебренникова, наказав поймать разбойников и "изъять у них алман". Комендант особо указывал: при "отоковании" лихих князцов следовало "от смерти уберечь", действовать внезапно и решительно.
При исполнении полученного приказа Серебренникову удалось "на двух станах переимать и перевязать" всех разбойников и доставить их в Кузнецк. Собранную ими пушнину комендант велел вернуть кузнецким инородцам. У разбойников при задержании были конфискованы пищаль, 9 луков с сайдаками, 27 лошадей. История их задержания и заключения под стражу подробно описана в "Памятниках Сибирской истории XVIII века", и, если пользоваться современной терминологией, шайка Байгорока и Чапа была типичной для того времени организованной преступной группировкой.
Документы 1714-1715 гг. пестрят сообщениями о том, что такие группировки, "приходя непрестанно" в ясашные волости Кузнецкого уезда, в т.ч. в земли кумандинцев, шорцев и тубаларов, брали "на себя" ясак, отнимали у них "грабежом всякой зверь и сермяжные зипуны, котлы, таганы и лошадей". Комендант Б.Синявин докладывал сибирскому генерал-губернатору М.Гагарину о том, что Абаковичи "ясашных иноземцев бьют и мучают насмерть", а кто отказывается платить алман, грозятся "тех всех побить, а иных перевешать и жилища их разорить и хлеба пожечь".
В таких вот набегах на ясашные волости и участвовал "великий сын" своего отца Чап Шалов... Его дядя Байгорок громил Чеоктонов улус, а другой родственник Манзу Бойдоев угнал в 1713 году ясашных "кузнецов" в Степь и там отдал их в рабство джунгарам. Вполне возможно, что среди "братвы" того времени храбрый Чап действительно мог иметь собственное погоняло Улу Уул, и его можно истолковать в таком случае как, скажем, "Большой Пацан" или что-нибудь в этом роде.
В апреле 1715-го в Кузнецк прибыли послы с "листом" от имени хана Черен-Дондука и телеутских князей Шала Табунова и Манзу Бойдонова. В письме содержался запрос: по указу ли царя пойманы Чап и Байгорок? Они грозили войной кузнецким воеводам и настаивали на выдаче пленённых преступников. Полковник Б.Синявин ответил решительным отказом.
А царь Пётр тем временем распорядился направить вверх по Иртышу отряд Бухгольца, и Черен-Дондук вынужден был отступить за Иртыш. В свою очередь, полковник Б.Синявин готовился к "антитеррористической операции" в отношении дерзких "князцов", устроивших погромы и грабежи в деревнях российских подданных. Ясашные инородцы требовали наказать виновных. Видя такое дело, осенью 1715-го князь Шал Табунов стал просить мира. Летом 1716-го он в последний раз предпринял попытку вызволить сына своего Чапа из тюремного заточения, однако и в этот раз полковник Б.Синявин остался непреклонен - посоветовавшись с предводителями из племён шорцев, кумандинцев и кузендер, он отказался выдать разбойников. Больше того, посла Номоя за его неучтивость полковник Б.Синявин "сковав, отправил в Тобольск".
И больше никаких известий о судьбе разбойника Чапа Шалова в исторических документах не содержится. Нет о нём ни единой строчки (!) и в самой основательной из всех работ, затрагивающих события 1755-1756 гг. - в монографии Г.Самаева "Горный Алтай в XVII - середине XIX вв: проблемы политической истории и присоединения к России" (1991).
Из всей литературы, доступной широкому кругу читателей, только в книгах А.Уманского лёгким пунктиром обозначены "подвиги" Чапа Шалова и его дяди Байгорока Табунова. Вполне возможно, что их фигуры ещё ждут своего исследователя, который воссоздаст подлинную историю криминального прошлого Сибири. Но перед теми учёными, которых г-н Тенгереков подвергает сегодня оголтелым нападкам, стояли совсем другие задачи.
Нашему городку хотели дать имя в честь преступного авторитета, пусть и овеянного красивыми легендами. Откуда у нас это преклонение перед ворами и разбойниками? Едва успели отбиться от желающих вписать золотыми буквами в историю Горного Алтая имя такого разбойника и бандита, как Абдолда Сарыкалдаков, как тут же появилась новая группа поддержки.
Поиски нового героя в канун юбилея 250-летия преследовали, наверное, и другую цель - принизить роль алтайских зайсанов, которые сделали исторический выбор в пользу России. В самом деле, кем бы они были, когда бы общество согласилось с тем, что "село Улалу стало центром организованного сопротивления", а "возглавил сопротивление алтайского народа" не кто иной как Чап Шалов... Но, к счастью, мы теперь знаем, что именно из всего "организованного" связано с этой личностью.
А про то, кому выгодно представлять телеутов XVII-XVIII веков басмачами и террористами, мы поговорим в следующий раз.
Н.ВИТОВЦЕВ.